Слова, которых вы никогда не услышите в речи коренных москвичей

Чтобы по-настоящему прочувствовать атмосферу города, порой стоит обращать внимание не только на то, что говорят его жители, но и на то, чего они не говорят. Недавно мы обсуждали, чем отличается речь москвича от говора жителей других регионов. Тема оказалась настолько животрепещущей, что дискуссия в комментариях открыла для меня совершенно новые грани московского языкового этикета. Оказывается, у коренных обитателей столицы существуют свои, практически невидимые для посторонних, языковые границы.

Как автор, я обожаю подобные лингвистические раскопки и с удовольствием делюсь ими с вами. Сегодня поговорим о словах и выражениях, которые (по единодушному мнению самих москвичей) совершенно чужды их повседневной речи.

Языковой этикет и смысловая избирательность

Пожалуй, первое и самое заметное правило касается глагола "кушать". В московской среде он воспринимается уместным только в очень специфических контекстах – например, в разговоре с маленьким ребенком или в устоявшихся клише вроде "кушать подано". В остальных случаях москвич скорее скажет "есть" или "пообедать". Как однажды метко подметил кто-то из читателей: "Кушают только царские особы или прислуга".

Не менее трепетное отношение к слову "купаться". Если житель Москвы собирается принять ванну или душ, он предпочтет сказать "помыться" или "принять ванну". Глагол "купаться" в его лексиконе зарезервирован исключительно для открытых водоемов, плавательных бассейнов или, в переносном смысле, для чего-то, в чем можно "купаться" – например, во внимании. Это не вопрос правильности (оба варианта совершенно легитимны с точки зрения словаря), а устоявшаяся речевая традиция.

Простота и сдержанность

Москвичи, судя по всему, не склонны к чрезмерной сентиментальности в обращениях. Слово "детки" у них чаще ассоциируется с маленькими луковичками перед посадкой, нежели с собственным потомством. В разговоре с детьми они предпочитают более нейтральное "дети". И вряд ли вы услышите, как москвич обращается к ребенку "малой/малая" (что вполне допустимо в других регионах).

Но особенно интересно их отношение к сокращениям. Варианты вроде "Патрики" (вместо Патриарших прудов) или "Кутуза" (вместо Кутузовского проспекта) у многих коренных жителей вызывают ироническую улыбку или даже чувство легкой досады. При этом они сами активно используют устоявшиеся сокращения вроде "Шарика" (Шереметьево) или "Внучки" (Внуково). Здесь дело, очевидно, в возрасте и естественности словесной привычки.

Грамотность и уважение к родному языку

В московской речи (как отмечают ее носители) не приживаются разговорные "обрубки" вроде "маник" (вместо маникюра), "мазик" (вместо автомобиля) или "мяско". Они говорят "покупают", а не "закупаются", "переезжают" из квартиры, а не "съезжают с хаты", и живут в "спальном районе", а не в "спальнике".

Отдельного упоминания заслуживает и слово "мусорка". Как оказалось, для обозначения контейнерной площадки коренные москвичи чаще используют "помойка", считая "мусорку" скорее региональным диалектизмом. И – что особенно приятно – почти единогласно отвергают грубое "понаехавшие", предпочитая ему более нейтральное "иногородние". Это, знаете ли, говорит о некоторой культуре общения.

Ну и конечно, классический речевой индикатор: в Москве говорят "класть", а не использовать несуществующее в литературной норме "ложить". Впрочем, приверженность правильному "класть" должна объединять всех, кто неравнодушен к чистоте русского языка.

Исследование лингвистических особенностей различных регионов – это удивительно увлекательное занятие, которое позволяет лучше понять не только язык, но и людей, которые на нем говорят. В следующий раз обязательно поговорим о речевых приметах других городов. Чтобы не пропустить новые лингвистические открытия, оставайтесь на связи, пишет автор "Беречь речь".